Фильм Михаила Калатозишвили "Дикое поле" поставлен по сценарию ныне покойных Петра Луцика и Алексея Саморядова, написанному в начале 1990-ых годов, и это многое объясняет.
Когда развалился Советский Союз и вместе с ним – существовавший многие десятилетия государственный кинематограф, люди, которые снимали фильмы, оказались в некоторой растерянности и не знали, что им делать. Как это обычно и бывает, победила точка зрения самой организованной команды. Победителями оказались создатели артхаусного кино, что вполне понятно: они не пользовались любовью советской власти и поэтому здорово научились, во-первых, дружно отбиваться от нападок чиновников, а, во-вторых, выживать без помощи начальства.
В результате экраны России и стран СНГ заполонили картины, которые по определению были предназначены не для всех и кассового успеха не имели создатели этих лент считали свои произведения если не выше фильмов Феллини, Антониони и Бергмана, то близкими к ним по уровню. Западные критики и организаторы кинофестивалей, однако, нередко придерживались иного мнения, а интересы большинства российских зрителей кинематографисты-эстеты игнорировали по определению.
В результате система кинопроката в России была разрушена почти полностью, о зрителях в ту пору думали только такие режиссеры, как Анатолий Эйрамджан и Дмитрий Астрахан, а большинство россиян вместо отечественных картин стали смотреть латиноамериканские сериалы по телевидению и голливудское кино на видеокассетах.
В этой ситуации некоторые наши кинематографисты поняли, что их творения должны быть интересны не только критикам, но и зрителям. И именно попытки Луцика и Саморядова сочетать в своих сценариях философский смысл и доступную простым людям форму оказались наиболее удачными. По сценариям Луцика и Саморядова созданы такие заметные ленты того времени, как "Дети чугунных богов", "Дюба-дюба", "Окраина" Луцик также был соавтором сценария фильма "Лимита".
Вот только жизнь молодых и талантливых авторов завершилась трагически: Саморядов скончался в 1994 году, немного не дожив до своего тридцать второго дня рождения, а Луцик умер в 2000 году в возрасте сорока лет. И возрождение отечественного кинематографа началось не с экранизаций сценариев этих, бесспорно, талантливых людей, а, наверное, все же с созданных в Петербурге сериалов о ментах – продукции, предназначенной для самых обычных зрителей.
Со временем россияне вернулись в кинотеатры и начали смотреть сначала американские, а потом и отечественные картины. Возможность выпустить свои работы в прокат, пусть и ограниченный, получили и создатели артхаусных лент. В нынешнее благополучное время кинематографисты-эстеты и вспомнили о сценарии популярных лет пятнадцать назад авторов…
Теперь, спустя столько времени, очевидно, что Луцик и Саморядов действительно умели строить интересный сюжет, способный стать основой как развлекательного, так и артхаусного кино. "Дикое поле" можно было поставить и как необычный вестерн, в котором главный герой – врач не только по профессии, но и по призванию – каждый день выходит на бой со Смертью, спасая жизни незнакомых людей. Сельский доктор ведь и в самом деле совершает по-настоящему героические поступки, и его мужество заслуживает искреннего восхищения! Увы, режиссер Михаил Калатозишвили снял эту историю как типичное кино не для всех, похожее на то, которое создавали в России полтора десятилетия назад.
Свои артхаусные намерения постановщик декларирует с первых же кадров, в которых доктор долго убирается в своем маленьком домике. Дальнейшее действие развивается столь же неторопливо: например, стада коров ходят по экрану туда-сюда в общей сложности минут пятнадцать из часа и сорока пяти минут, которые продолжается фильм. Но особенно потрясают диалоги, звучащие примерно так:
- Спасибо вам, доктор! Мой приятель должен вам свинью подарить в награду! Их у него две, и молодая, по-моему, лучше будет!
- Извините, у меня много дел. Если еще что-нибудь случится – приезжайте.
- До свидания, доктор! Нет, должен он вам свинью подарить, и молодая у него лучше будет!
- Он сорок дней пил! Какое-то время мрачный ходил, а потом пить начал…
- Что он пил?
- Сорок дней он пил. Сначала загрустил, а потом как запьет!
Подобные повторы наверняка радуют людей, страдающих провалами памяти, но у меня вызывают раздражение.
Как артхаусная картина "Дикое поле" смотрится неплохо, но вот с бытовой достоверностью, несмотря на приземленность действия, здесь большие проблемы. Самая главная непонятка – почему единственный врач в округе поселился посреди безлюдной степи, а не в деревне, куда лишь ездит за медикаментами? Никогда не слышала ни о чем подобном! Если в этой степи хоть пара семей живет по соседству, доктору лучше устроиться рядом с ними! (Кстати, лучшее доказательство того, что медику нужно жить среди людей, - финал "Дикого поля".)
Во-вторых, если действие происходит в Казахстане, почему все до единого персонажи – славяне? Думаю, даже на севере страны, где много русских и украинцев, казахи тоже есть. А то создается нехорошее сильное впечатление, что изобретательный режиссер решил выдать дикие степи (ландшафт для нашей страны нетипичный) за самую настоящую Россию – на радость иностранцам, многие из которых представляют ее именно такой.
В-третьих, почему большинство персонажей передвигаются по степи на телегах, запряженных лошадьми? Думаю, даже в начале 90-ых (не говоря уже о нашем времени) в Казахстане основным видом транспорта были автомобили (как легковые, так и грузовые), а также тракторы.
В четвертых, ситуация, когда семьи, владеющие большими стадами, живут на большом расстоянии друг от друга, чтобы скоту хватило травы на пастбищах, в принципе возможна. Но мне кажется, что данный способ ведения хозяйства более характерен для жителей Австралии и американского Техаса, а также для народов Средней Азии (в том числе казахов), но никак не для славян, о жизни которых повествует "Дикое поле".
В-пятых, почему ни у кого из пастухов нет мобильных телефонов? Да, во времена написания сценария данные устройства стоили дороже вертолетов, но сейчас все изменилось, и, по-моему, мобильный сигнал принимается везде вплоть до Арктики и Антарктиды. И, кстати, неясно, почему вертолета нет у самого богатого человека в округе (отца местной красавицы).
В-шестых, хотелось бы узнать, как в казахскую глушь попал доктор – явно столичная штучка. И было бы очень интересно увидеть, как изнеженный городской парень приспосабливался к суровым степным реалиям.
А вот методы лечения, которыми героический эскулап при почти полном отсутствии лекарств исцелял своих пациентов, выглядят настолько странно, что я верю в их соответствие действительности: по-моему, придумать такое абсолютно невозможно. Да и персонажи, несмотря на странноватую манеру выражаться, кажутся вполне достоверными. Операторская работа также вызывает искреннее восхищение…
В общем, опять я вступаю на зыбкую почву субъективизма. На мой взгляд, если бы убрать из "Дикого поля" все артхаусные длинноты и пафос, сделать действие подинамичнее и добавить рассказ о том, как столичный врач осваивался в казахских степях, то получился бы замечательный фильм о человеке, который, занимаясь любимым делом, даже в очень трудных условиях был счастлив и помогал другим. (Конечно, в советские времена эта идея была заезжена до неприличия, но в данном случае она воплощена очень ярко и оригинально.) А вот существующий затянуто-артхаусный вариант картины нравится мне гораздо меньше. Впрочем, думаю, что и в нынешнем виде лента понравится очень многим поклонникам качественного интеллектуального кино (недаром же она получила приз на последнем венецианском кинофестивале). Особенно я рекомендую фильм Калатозишвили тем, кто любит отечественные картины 1990-ых годов. |
