Сегодня в кинотеатре «Буревестник» состоится официальное открытие программы «Время Азиатского кино». Встреча с Сэмом Клебановым запланирована на вечер, а утром ростовские журналисты наконец-то смогли ознакомиться с фильмами программы, которые уже вышли в российский прокат. Первой лентой стал «Натюрморт» китайца Цзя Чжанке, завоевавший на последнем Венецианском кинофестивале Золотого Льва. У публики этот фильм вызвал довольно скучную реакцию, в чем я полностью солидарен. Если начать плановый разбор, то, конечно же, «Натюрморт» имеет свои достоинства, за что и снискал благодетель от Венецианского жюри. Однако он не лишен одного очень важного недостатка, который смело в глазах зрителя может смело перечеркнуть все плюсы.
Сюжет фильма составляют две параллельные истории. Лента начинается как рассказ о шахтере, который приехал в деревню Фэнцзе, чтобы найти бывшую жену и дочь, которых не видел 16 лет. Через минут сорок в композицию фильма вдруг плавно входит еще одна история о медсестре, которая приехала в ту же деревню, чтобы повидать уехавшего 2 года назад мужа, почти потерявшего с ней связь.
Однако фабульная канва в «Натюрморте» вторична; первый план здесь занимает общий фон, который лишь порождает сюжетные частности. Цзя Чжанке не занят передачей эмоциональных состояний; история двух людей для него – способ показать, как водоворот крупных событий городского или государственного масштаба может закрутить в себе людей, даже если они, на первый взгляд, остаются к нему безучастны. Ни с грохотом рухнувшее здание, ни неожиданно взлетевший космический объект подчеркнуто неземных свойств, ни что-либо еще, не способны привлечь внимание полностью погруженных в самих себя героев.
Виртуозная работа оператора радует глаз; снятый на цифровую камеру, фильм по цветовой гамме действительно похож на ожившую картину, исполненную в серо-зеленой палитре красок. Это действительно самый настоящий натюрморт – как в визуальном, так и в концептуальном плане. Большое количество дальних планов, «глубинные» мизансцены, прямые ракурсы – все это создает ощущение собственного присутствия в фильме. Отказ от кинопленки привел не к бездарному использованию цифры, - как бывает чаще всего, - а к естественности, единству красок экранной реальности и человеческого мира: стоит только сделать шаг вперед, к экрану – и окажешься рядом в самом фильме.
И, вдаваясь все дальше и дальше в кинематографический академизм, ленту Цзя Чжанке можно хвалить сильнее и сильнее. Однако этот фильм ровным счетом ничего не может дать зрителю, для которого, собственно говоря, и снимается кино. В тот момент, когда техническое новаторство перестает удивлять, наступает хроническая тягомотина, бессюжетное переливание из пустого в порожнее – совершенно безэмоциональное, не способное вызвать у зрителя ни эмпатии, ни каких-либо других чувств. Не даром публика в «Буревестнике», целевая аудитория которого – потребители так называемых «арт-хаусных» лент, зевала и сонно разваливалась на креслах. И меня даже после просмотра не покинуло ощущение того, что две сюжетных линии, стоящих в основе композиции «Натюрморта», в итоге так и не объединились в единый эпос жизни, смотрелись слишком разрозненно, а у режиссера не получилось выйти на диалектический уровень в построении фабулы.
В целом, победа «Натюрморта» на последнем Венецианском кинофестивале позволяет констатировать простой факт: жюри Мостры в очередной раз подтвердило свой профессионализм и полный разрыв с потребностями зрительской аудитории – немассовой в том числе. |
