История эта - весьма простая, если иметь в виду только случившиеся в ней события, и одновременно чертовски сложная, если ее разбирать досконально. Но, в общем-то, всегда так и происходит, за внешней простотой всегда таится глубина. Просто редко кто заглядывает туда, где скрыта правда. Времени нет, слишком много работы, к тому же как раз по телевизору - трансляция необычайно принципиального футбольного матча. Да и жена пристает которую неделю: вколоти да вколоти ей в стену пару гвоздей! Тут уж, знаете ли, не до того, чтобы по глубинам заглядывать.
Вот и шарим по поверхности.
Битси Блум - журналистка в серьезном журнале, который может себе позволить выложить полмиллиона долларов за серию из трех интервью с профессором философии Дэвидом Гейлом. Правда, тут нюанс: профессор приговорен к смерти за изнасилование и убийство соратницы, вместе с которой боролся за отмену смертной казни. Такая вот грустная ирония. Через четыре дня профессора должны казнить, вколов в вену какого-то дерьма. Битси Блум была выбрана в качестве последней собеседницы самим Дэвидом Гейлом. Он явно возлагает на нее какие-то надежды. Впрочем, сразу же выясняется, что он не надеется с помощью Битси спастись от казни. Ему нужно другое - восстановить для маленького сына свое доброе имя. И он рассказывает журналистке историю своей жизни, которую сломал дикий случай, возникший по причине неумолимой закономерности, а доломала - Система, то есть - конструкция, которую американский народ соорудил для того, чтобы упорядочить свое существование.
Нет, положительно, человек не в состоянии придумать такое общественное устройство, при котором он мог бы оставаться человеком. Любая государственная система, которая до сих пор существовала на Земле, в той или иной степени была направлена против него, Человека. Демократия американского стиля - совсем не исключение. Уинстон Черчилль как-то сказал: "Демократия - не самый хороший строй, но ничего лучшего пока не придумано"... О чем это я? Ах да. Дэвид Гейл, американский профессор с отменной репутацией и с настоящим талантом, был съеден системой с таким же успехом, с каким это происходило, например, в стране победившего социализма. А может, даже эффективнее - потому как структура более налажена.
Фильм Паркера, как говорится - "остросоциальный". Его можно считать одним большим протестом против смертной казни и против общества, которое не в силах отменить эту дикость. Но социальное начало в картине занимает ровно столько, сколько надо, чтобы она могла представлять и художественную ценность. Выстроен фильм просто безупречно. Именно безупречно - говорю не для красного словца. Выбрав нужный темп (нарочито размеренный с кульминационными всплесками в хичкоковском духе, когда зритель в нетерпении начинает нервно сучить ногами), Паркер выстраивает события в той последовательности, которая ему нужна. В концовке мы поймем всю мистерию его замысла - узелки, завязанные режиссером в начале сюжета, вдруг все одновременно развяжутся, и вся правда предстанет перед нами во всей своей потрясающей наготе. И тогда, именно тогда (а раньше зачем?) мы поймем, насколько умело и уместно расположил режиссер элементы своего полотна.
Хронологический строй сюжета - прерывистый, нелинейный, что тоже неспроста. Нас швыряют из настоящего в прошлое, не давая слишком завязнуть ни в одной из этих сред. Из трех актеров, исполняющих здесь главные роли, тяжелее всего приходится Кевину Спейси - потому что Кейт Уинслет фигурирует только в настоящем, а Лора Линни - только в прошлом. Спейси выполняет свою работу так, как мы привыкли - то есть, с блеском. Кого он играет? Не одного человека, нет - сразу нескольких: преуспевающего и довольного жизнью профессора, спившегося неудачника, заботливого отца, небритого заключенного - и, наконец, смертника, последние минуты которого истекают на наших глазах. И все это - Дэвид Гейл. Спейси наравне с Паркером делает этот фильм. О таком партнере может мечтать любой режиссер. |
